О разработке проективных методик © Л.Ф. Бурлачук

Английский психолог П. Клайн в одной из своих книг пишет о том, что задача, решаемая при создании проективной методики, весьма проста. Для этого нужно найти стимул, релевантный тому аспекту личности, который желают исследовать. Он иллюстрирует свою мысль разработкой проективной методики для измерения оральности, которая была названа «Вампир-тест». Целью этого теста полагается выяснение того, насколько связаны с оральностью оральные черты личности. Установление этой связи подтвердило бы известное психоаналитическое положение. П. Клайн выбирает в качестве стимулов три изображения:

(1) Женщина, кормящая грудью ребенка. Здесь изображена основная оральная ситуация. Молодая женщина кормит своего ребенка. Отчетливо видны ее налитые молоком груди. Ее голова слегка склонена, выражая нежность (см. рис.2.);

(2) Существо, похожее на волка, вонзило клыки в шею своей жертвы. Этот рисунок был специально подобран, чтобы изобразить жестокость орального садизма: укусы до смерти, как это, по предположению, должно быть представлено в бессознательном. Изображение волка было выбрано потому, что оно отражает базовую оральную свирепость (см. рис.3);

(3) Вампироподобное существо пьет кровь своей жертвы. Мотив с вампиром выбран потому, что была выдвинута гипотеза, в соответствии с которой привлекательность рассказов и легенд о вампирах, с литературной точки зрения представляющихся банальными и скучными, состоит в замещении ими проявлений орального садизма.

В психоанализе полагается, что на первой фазе психосексуального развития (1-й год жизни) господствующей эрогенной зоной является оральная (ротовая) и формируются оральные черты характера, которые призваны защищать от орального эротизма — инфантильного удовлетворения от процесса кусания или сосания. Фиксация на этой стадии (в силу нарушений в нормальном сексуальном развитии) ведет к множественным защитным реакциям-проявлениям орального характера в зрелом возрасте.

Что же вышло в итоге? Не получено доказательств того, что лица, демонстрирующие оральность по этому тесту, отличаются от других испытуемых по тому же показателю, измеренному другими тестами. Неудача П. Клайна не случайна, и дело здесь не только в определенной зыбкости теоретических представлений, положенных в основу создаваемого теста. И не в том, что П. Клайн — сторонник так называемого объективного подхода к интерпретации полученных данных, о котором мы вели речь ранее. Проективные методики, как никакие другие, способствуют проявлению разнообразия индивидуальных реакций. Поэтому к ним наиболее применимо известное положение о том, что хороший тест — это старый тест. Для снижения размерности множественных реакций — ответов, стимулируемых проективной методикой, и оценки их личностного содержания необходимы значительные исследования, длящиеся нередко десятилетиями. Поэтому-то так редки разработки новых проективных методик и столь живучи созданные много лет назад. Следует признать, что на нынешнем уровне развития теории и практики психодиагностики создание новых проективных методик (за исключением достаточно узко ориентированных и близких им методик типа «неоконченных рассказов» и т.п.) не может оправдать тех усилий, которые необходимо приложить для решения этой задачи.

7. Что обсуждалось на XIV Конгрессе по тесту Роршаха и проективным методикам (Португалия, Лиссабон, 18-22 июля 1993 г.)?
Одним из свидетельств популярности проективных методик, особенно теста Роршаха, в среде клинических психологов, представителей других областей психологии являются Всемирные конгрессы, посвященные теории и практике работы с ними.

На последнем Лиссабонском конгрессе были продолжены поиски теоретических обоснований для используемой на практике уже более 70 лет методики Роршаха. Об этом говорил в открывающей конгресс лекции известный исследователь из США И. Веинер. Он утверждал, что поиск единой теории, связывающей особенности интерпретации стимулов с личностными характеристиками, — это поиск несуществующего, поскольку методика Роршаха, по словам И. Вейнера, не является сама по себе тестом личности; это методика генерирования данных. А вот уже эти данные, как и любые фрагменты человеческого поведения, могут быть интерпретированы с разных теоретических позиций. Все, что необходимо знать, — это почему методика Роршаха или любой другой проективный тест генерируют информативные данные. И. Вейнер видит тому две причины: во-первых, методика Роршаха создает ситуацию принятия решения, в которой люди ведут себя так же, как и в подобных ситуациях в жизни, проявляя свой личностный стиль; во-вторых, методика создает ассоциативную ситуацию, в которой люди склонны приписывать личностные характеристики тому, что они воспринимают, проявляя таким образом свои склонности и убеждения.

И. Вейнер рассматривает два общепризнанных в США подхода к интерпретации методики Роршаха: как средство измерения особенностей когнитивного структурирования (включая процессы внимания, восприятия, памяти, (принятия решений и логического анализа) и как мера тематического воображения (вовлекающего процессы ассоциации, проекции и символизации), трактуемого на основе психоаналитической теории эго-функционирования. И. Веинер настоятельно подчеркивает, что методика Роршаха не является ни перцептивным, ни психоаналитическим, ни каким-либо иным тестам; она не нуждается в теориях, поскольку говорит сама за себя; а любые попытки доказать превосходство той или иной теории будут бесплодны. Намечены линии интеграции используемых систем интерпретации, в рамках которых реакции на «пятна» Роршаха рассматриваются и как процессы перцептивной организации, и как ассоциативные процессы, выявляющие скрытую динамику личности (Д. Рапапорт и др., 1946/1968; Дж. Экснер, И. Вейнер, 1982).

На Конгрессе состоялся круглый стол по обсуждению существующих подходов к анализу данных, получаемых при помощи теста Роршаха. Речь велась о преимуществах и специфичности различных систем формализации, оценивания и интерпретации данных методики Роршаха (хотя и отмечалась сложность проведения сравнения и взаимного дополнения таких систем ввиду их терминологического и понятийного несоответствия).

Наиболее распространенной за рубежом на данный момент считается система, предложенная Дж.Экснером (1974) и получившая название «исчерпывающей, всеобъемлющей», несмотря на то, что первоначально она была разработана в рамках перцептивно-когнитивного подхода. Позже Дж. Экснер расширил интерпретационные основания своей системы, признав, что двигательных реакции, индивидуальные формы ответов и другие личностные особенности восприятия несут в себе информацию, которая выходит за рамки характеристики самих пятен как стимулов и выявляет проецируемые характеристики индивидуальности. Интерпретативные стратегии «Исчерпывающей системы» ныне дополнены: а) систематической идентификацией реакций, содержащих в себе проецируемые элементы, и б) использованием тематического содержания этих ответов для генерирования гипотез, касающихся аспектов самовосприятия и межличностной ориентации испытуемого (Дж. Экснер, 1993). Ф. Эрдберг (США) проиллюстрировал, насколько удачно система Экснера вписывается в психодинамическую теорию.

Значительное место в обсуждении занимал вопрос формирования испытуемыми образов и их описания. В центре внимания был процесс формирования психических образов (Л. Коэло, Бразилия; О. Хюзейн, Канада). Образы, с позиции Л. Коэло, являются репрезентацией скрытых эмоциональных процессов, основанных на знании испытуемого об окружающем мире. Испытуемый не только конструирует образы, но также и вербализует то, что он конструирует; бразильские исследователи, предлагая методику Роршаха как парадигму для изучения психических процессов, использовали семантический и структурный анализ высказываний испытуемого при тестировании. В соответствии с этим О. Хюзейн остановилась на лингвистических аспектах. Она считает, что вербализация испытуемым своих реакций является для нас единственным способом доступа к содержанию того, что индивидуум видит в таблицах Роршаха. Эта вербализация может и не быть адекватной заменой внутренних переживаний индивидуума. То, что сообщает испытуемый, зависит от его личностных характеристик и того, как индивидуум воспринимает тест. По мнению Б. Смита, тщательный анализ специфических слов и фраз, употребляемых испытуемым, может выявить (подобно тому, как это происходит в процессе психоанализа) содержание бессознательного, которое не просматривается явно в самих ответах. Б. Смит предложил некоторые стратегии для анализа языка протоколов методики Роршаха.

П. Лернер (США) уделил внимание экспериментальному (основанному на индивидуальном опыте) аспекту методики Роршаха, согласно которому феноменологические переживания пациента считаются жизненно важным аспектом процедуры исследования. Подразумевается эмпатическая «настройка» экспериментатора на все поведение испытуемого при тестировании и последующее использование этой настройки для понимания и реконструирования значений этого поведения в терминах непрерывных переживаний пациента. Чувствительность теста к тончайшим нюансам и влиянию отношений пациента и исследователя в диагностической ситуации позволяет экспериментатору не только минимизировать проблемы, очерченные О. Хюзейн, но также наиболее ярко проявить потенциальное влияние и диагностическое значение отношений «пациент-исследователь», Знание этого аспекта методики Роршаха дает экспериментатору ключ к более полному проникновению (эмпатии) в целостное переживание пациента.

Э. Аронов (США), считая существующие способы количественной оценки данных по тесту Роршаха несовершенными и непродуктивными, рассматривает методику Роршаха как средство получения идиографических данных для исследования уникальных аспектов индивидуальности обследуемого. Он предложил использовать таблицы Роршаха в качестве стимулов для свободных ассоциаций, что существенно расширяет теоретические и практические аспекты этой методики. Такое предложение вызвало много вопросов. Например, зачем для инициации процесса свободных ассоциаций использовать чернильные пятна, если для этого существует много других средств? Или, что еще важнее, не испортит ли и не осквернит это проверенное временем использование таблиц Роршаха.

На Конгрессе обсуждались итоги ряда кросс-культурных исследований. Были сообщены результаты работ по сравнению нормативных данных методики Роршаха в различных европейских странах (Голландия, Швеция, Португалия и др.) с нормативными данными на американской выборке, полученными по системе Дж. Экснера. В целом, ретестовая надежность в ряде случаев была несколько ниже, чем на американской выборке. Сходные результаты напомнили о том, что, как и свидетельствуют многолетние исследования, тест Роршаха измеряет базовые личностные характеристики и не подвержен значительному влиянию культуры. С другой стороны, полученные различия говорят, что на некоторые переменные (особенно на те, которые связаны с конвенциональной перцепцией) оказывают влияние социо-культурные особенности.

Отдельный круглый стол был проведен и специалистами по психоаналитической интерпретации данных проективных методик и теста Роршаха. Подчеркивалось, что особое развитие в качестве обоснования для интерпретации теста Роршаха получила сейчас теория объектных отношений; немалую роль играет и психодинамический подход.

Подробно рассматривались вопросы контент-интерпретации, выявляющей особенности понимания испытуемым себя и других. П. Лернер (США) предложил схему измерения «Я» и рассмотрел, в рамках предложенной схемы, отличие репрезентации «Я» от репрезентации объекта. Оценка «Я» может быть получена по трем аспектам: его структуре, функциям и содержанию. Образ «Я», «Я»-концепция и репрезентация «Я» не эквивалентны собственно понятию «Я», скорее, они относятся только к содержанию «Я». Измерения структуры и функций «Я» при помощи методики Роршаха основано на комбинации формальных показателей, контент-анализа, аспектов отношений «пациент-исследователь» и спонтанных вербализаций пациента. При оценке содержания «Я» следует опираться на контекст, получаемый здесь путем понимания структуры «Я». По отношению к содержанию отчетов по тесту Роршаха для дифференциации репрезентаций «Я» и объекта полезным измерением является «активность-пассивность». М. Серии (США) рассказала об исследовании при помощи проективных методик особенностей восприятия «Я» при посттравматических расстройствах. Большой интерес специалистов из многих стран вызвало обсуждение исследований по применению проективных методик для дифференциации нормы и патологии (психоза, депрессии и др.), а также пограничных расстройств.

Были представлены доклады по исследованию специфики психосоматических нарушений при помощи методики Роршаха, поиску зависимости личностных особенностей от специфики психосоматических заболеваний.

Отдельный симпозиум был посвящен проблематике фемининности — применению методики Роршаха, ТАТ и др. к исследованиям как в норме (особенностей психического функционирования и женской сексуальности), так и в патологии: ранние сексуальные нарушения у девочек; склонность к психогенным гинекологическим заболеваниям у женщин 18-35 лет; булимия и др. нарушения питания. Не меньшее внимание было уделено и проблемам подросткового периода. Специфика восприятия и использования времени подростками, самоидентичность и символическое выражение мужского и женского у подростков — эти и многие другие аспекты исследовались при помощи проективных методик.

Специалисты по судебной психологии обсуждали: применение проективных методик для измерения личностных особенностей подсудимых и степень риска агрессивности; проблему разработки практического стандарта для использования в суде свидетельских показаний экспертов, основанных на анализе данных, генерированных по методике Роршаха; применение проективных методик в целях психокоррекции; сложности психологической экспертизы в делах со смертным приговором; вопросы психологической подготовки адвокатов, чтобы суд «понимал» их (напр., Б.Смит (США) считает, что на первый взгляд случайные и странные приговоры являются основанными на конфликтующем множестве идентификаций членов суда и присяжных как с защищаемым подсудимым, так и с жертвой).

Разнообразие областей применения проективных методик, участие в конгрессе специалистов со всех континентов, накал теоретических споров говорят о живом интересе к этой сложной, давно существующей, но тем не менее ставящей все новые вопросы области психодиагностики, о перспективах ее развития.

Заключение

Возникновение проективного подхода к диагностике личности является важным этапом в развитии психодиагностики, поскольку появляются методики, которые качественно отличны от традиционных. Нашедшие в 20-30 годы широкое распространение в психологических исследованиях тесты не смогли оправдать тех больших надежд, которые на них возлагались. «Проективная психология» зародилась и развивается как своеобразная реакция протеста против бихевиоризма и локальной, узкой психометрической ориентации, за которыми невозможно было увидеть и познать личность как целостное явление.

Предыстория проективной диагностики, с одной стороны, теряется в глубине времен, с другой — складывается из многочисленных психологических исследований, ставящих задачу выявления субъективно-уникального в личности.

Понятие проекции, впервые появившись как психологическое в психоанализе, поначалу используется для обозначения одного из защитных механизмов «Я», благодаря которому все патогенное, угрожающее целостности личности, а поэтому вытесненное в бессознательное, приписывается внешним объектам, а тем самым лишается разрушительной силы. Впоследствии, как в рамках психоанализа, так и за его пределами, понятие проекции получает разные истолкования. Однако психоаналитическое понимание проекции в сознании многих исследователей у нас и за рубежом прочно связывается с проективными методиками. И это несмотря на то, что первое описание процесса проекции в экспериментальной ситуации интерпретации картин-стимулов, как и выдвинутая позднее проективная гипотеза, не имеют никакого отношения к психоанализу. (Первой проективной методикой следует считать разработанный Г. Мюрреем тест тематической апперцепции.) Существуют многочисленные классификации проективных методик, традиционно занимающих первое место в ряду тех, которые используются для диагностики личностных особенностей в клинической психологии.

Важнейшая отличительная особенность проективных методик заключается в том, что в них используют неопределенные или т.н. слабоструктурированные стимулы, создающие наиболее оптимальные условия для проявления внутреннего мира человека. Исследования, обращенные к анализу роли стимула в проективной технике, показывают, что ошибочно полагать каждую реакцию обследуемого личностно обусловленной, поскольку объективные параметры стимулов принимают непосредственное участие в формировании ответов.

Теоретические воззрения разных психологических школ, от психоанализа и гештальтпсихологии до эго-психологии, используются при обосновании проективного подхода, объяснении психологических механизмов проявлений личностного в процессе интерпретации стимулов. Не умаляя значения этих теорий, в самом общем виде следует считать, что механизм проецирования базируется, во-первых, на активности, личностности процесса восприятия, во-вторых, на характерном для психического уровня отражения стремлении индивидуума к снятию, разрешению неопределенности.

Определяя нечто неоднозначное, неизвестное, индивид делает его известным путем активного соотнесения с имеющимся уникальным личностным опытом взаимодействия с предметами и явлениями действительности, опытом понимания как собственных поступков, так и действий других людей. Сказанное отражено в предлагаемом определении проективных методик.

Обсуждение вопросов, относящихся к возможности изучения бессознательных психических явлений с помощью проективной техники, позволяет сделать заключение об ошибочности распространенного мнения о якобы особой чувствительности этих тестов к неосознаваемым личностным особенностям. В проективных методиках реализуются два типа проекции — структурная и тематическая. Первая связана с преимущественной объективацией неосознаваемых установок — элементарных программ организации поведения, обеспечивающих готовность к восприятию явлений в определенном ракурсе, отношении. Тематическая проекция связана с приписыванием осознаваемых обследуемым собственных черт, особенностей личности другим людям.

Крайне осторожно следует подходить к описанным во многих публикациях множественным «показателям» защитных механизмов, личности, якобы диагностируемым при применении проективных методик. В большинстве своем эти «показатели» защиты, обнаруженные при обследовании некоторых, чаще всего клинических групп, либо могут быть интерпретированы иначе, либо их значение в качестве защитных ограничено специфичностью изучаемой выборки.

В давнем споре между сторонниками проективных методик и приверженцами «объективной» диагностики нет и не может быть победителей. Необходимо признать сосуществование разных описаний личности, долгое время полагавшихся альтернативными. Более того, их согласование на некотором метауровне может оказаться весьма продуктивным в деле изучения личности. В то же время ныне вряд ли может быть признана целесообразность разработки новых проективных методик (за исключением узконаправленных), поскольку не обходимы длительные и дорогостоящие исследования их валидности и надежности.

История международных конгрессов по тесту Роршаха и проективным методикам — ярчайшее свидетельство неувядающего, более того, усиливающегося интереса к проективным методикам как к одним из важнейших психологических инструментов познания личности.

http://psyfactor.org/lib/>burlachuk6.htm